Coral Thorin

сущ.; собст.; SK, DT 4

Корал Торин

Сестра мэра Хэмбри Харта Торина, в чьей собственности находилось злачное место Хэмбри – бар и постоялый двор «Приют путников». Корал была посвящена в заговор против Альянса и даже посодействовала убийству собственного брата.

см. тж Hambry, Hartwell Thorin, Travellers’ Rest

A small table stood by itself near the batwing doors which gave upon the Hambry High Street; it was here that Coral Thorin, owner of the Travellers’ Rest (and the Mayor’s sister), sat on the nights when she descended from her suite “to be a part of the company.” When she came down, she came down early—when there were still more steaks than whiskey being served across the old scratched bar—and went back up around the time that Sheb, the piano player, sat down and began to pound his hideous instrument. The Mayor himself never came in lit nil, although it was well-known that he owned at least a half-interest in the Travellers’. Clan Thorin enjoyed the money the place brought in; they just didn’t enjoy the look of it after midnight, when the sawdust spread on the floor began to soak up the spilled beer and the spilled blood. Yet there was a hard streak in Coral, who had twenty years before been what was called “a wild child.” She was younger than her political brother, not so thin, and good-looking in a large-eyed, weasel-headed way. — У дверей, выводящих на Равную улицу Хэмбри, стоял отдельный маленький столик. Именно за ним сидела Корал Торин, хозяйка “Приюта путников” (и сестра мэра), когда покидала свой люкс, чтобы “погулять в компании”. Если она и спускалась в салун, то рано, когда заказывали больше стейков, чем виски… и возвращалась к себе, когда Шеб, пианист, начинал наяривать на своем расстроенном инструменте. Мэр никогда не появлялся в салуне, хотя все знали, что ему принадлежит не менее половины капитала “Приюта”. Клану Торинов нравились деньги, которые приносило это заведение. Чего они не любили, так это лицезреть его после полуночи, когда насыпанные на пол опилки начинали намокать от разлитого пива и разбрызганной крови. В Корал, однако, еще сохранялась та жилка, за которую двадцать лет назад ее прозвали “бесенком”. Была она помоложе своего брата-политика, не такая тощая, с большими красивыми глазами. Никто не смел сесть за ее столик в часы работы салуна. (ТБ 4)